WHATSAPP

Высокий стих
Музей Москва-Сити собирает коллекцию стихотворений о высоте и архитектуре. Хотите внести вклад в нашу поэтическую коллекцию? Присылайте своё произведение на одну из этих тем или поделитесь стихотворением любимого автора.
Все* стихотворения будут опубликованы на странице проекта.
Имя
E-mail
Ваше стихотворение
Иосиф Бродский
Архитектура
1993


Архитектура, мать развалин,
завидующая облакам,
чей пасмурный кочан разварен,
по чьим лугам
гуляет то бомбардировщик,
то — более неуязвим
для взоров — соглядатай общих
дел — серафим,
лишь ты одна, архитектура,
избранница, невеста, перл
пространства, чья губа не дура,
как Тассо пел,
безмерную являя храбрость,
которую нам не постичь,
оправдываешь местность, адрес,
рябой кирпич.
Ты, в сущности, то, с чем природа
не справилась. Зане она
не смеет ожидать приплода
от валуна,
стараясь прекратить исканья,
отделаться от суеты.
Но будущее — вещь из камня,
и это — ты.
Ты — вакуума императрица.
Граненностью твоих корост
в руке твоей кристалл искрится,
идущий в рост
стремительнее Эвереста;
облекшись в пирамиду, в куб,
так точится идеей места
на Хронос зуб.
Рожденная в воображеньи,
которое переживешь,
ты — следующее движенье,
шаг за чертеж
естественности, рослых хижин,
преследующих свой чердак,
— в ту сторону, откуда слышен
один тик-так.
Вздыхая о своих пенатах
в растительных мотивах, etc.,
ты — более для сверхпернатых
существ насест,
не столько заигравшись в кукол,
как думая, что вознесут,
расчетливо раскрыв свой купол
как парашют.
Шум Времени, известно, нечем
парировать. Но, в свой черед,
нужда его в вещах сильней, чем
наоборот:
как в обществе или в жилище.
Для Времени твой храм, твой хлам
родней как собеседник тыщи
подобных нам.
Что может быть красноречивей,
чем неодушевленность? Лишь
само небытие, чьей нивой
ты мозг пылишь
не столько циферблатам, сколько
галактике самой, про связь
догадываясь и на роль осколка
туда просясь.
Ты, грубо выражаясь, сыто
посматривая на простертых ниц,
просеивая нас сквозь сито
жил. единиц,
заигрываешь с тем светом,
взяв формы у него взаймы,
чтоб поняли мы, с чем на этом
столкнулись мы.
К бесплотному с абстрактным зависть
и их к тебе наоборот,
твоя, архитектура, завязь,
но также плод.
И ежели в ионосфере
действительно одни нули,
твой проигрыш, по крайней мере,
конец земли.
___
Осип Мандельштам
В смиренномудрых высотах...
1909


В смиренномудрых высотах
Зажглись осенние Плеяды.
И нету никакой отрады,
И нету горечи в мирах.
Во всем однообразный смысл
И совершенная свобода:
Не воплощает ли природа
Гармонию высоких числ?
Но выпал снег — и нагота
Деревьев траурною стала;
Напрасно вечером зияла
Небес златая пустота;
И белый, черный, золотой —
Печальнейшее из созвучий —
Отозвалося неминучей
И окончательной зимой.
___


Самуил Маршак
За несколько шагов
до водопада...
1962

За несколько шагов до водопада
Еще не знал катящийся поток,
С каких высот ему сорваться надо.
И ты готовься совершить прыжок.
___


Дмитрий Мережковский
На высоте
1885


Как бриллиантовые скалы,
Возносит глетчер груды льдин —
Голубоватые кристаллы
Каких-то царственных руин.
И блещут — нестерпимо ярки —
Из цельной глыбы хрусталя
Зубцы, готические арки
И безграничные поля,
Где под июльскими лучами
Из гротов тающего льда
Грохочет мутными струями
Бледно-лазурная вода.
А там вдали, как великаны,
Утесы Шрекгорна встают
И одеваются в туманы,
И небо приступом берут.
И с чудной грацией повисли,
Янтарной дымкой обвиты,
Полувоздушные хребты,
Как недосказанные мысли,
Как золотистые цветы.
____


Николай Глазков
На недоступной высоте...
1976

На недоступной высоте
Хранит базальтовая башня
Цветные подписи всех тех,
Кто на нее влезал бесстрашно.
У экзотических Столбов
Такая формула есть: Эмма
Плюс Глеб равняется любовь —
Нова, как вечность, эта тема.
На вековом таймырском льду,
Который тает раз в столетье,
Я надпись милую найду:
Здесь побывали Света, Петя.
Там, где пехота не пройдет,
Не проберутся и танкисты,
До тех высот,
До тех широт
Дойдут товарищи туристы!
___
Александр Блок
Свирель запела на мосту...
1908


Свирель запела на мосту,
И яблони в цвету.
И ангел поднял в высоту
Звезду зеленую одну,
И стало дивно на мосту
Смотреть в такую глубину,
В такую высоту.
Свирель поет: взошла звезда,
Пастух, гони стада…
И под мостом поет вода:
Смотри, какие быстрины,
Оставь заботы навсегда,
Такой прозрачной глубины
Не видел никогда…
Такой глубокой тишины
Не слышал никогда…
Смотри, какие быстрины,
Когда ты видел эти сны?..
___


Александр Блок
Авиатор
1910 — 1912


Летун отпущен на свободу.
Качнув две лопасти свои,
Как чудище морское в воду,
Скользнул в воздушные струи.
Его винты поют, как струны…
Смотри: недрогнувший пилот
К слепому солнцу над трибуной
Стремит свой винтовой полет…
Уж в вышине недостижимой
Сияет двигателя медь…
Там, еле слышный и незримый,
Пропеллер продолжает петь…
Потом — напрасно ищет око:
На небе не найдешь следа:
В бинокле, вскинутом высоко,
Лишь воздух — ясный, как вода…
А здесь, в колеблющемся зное,
В курящейся над лугом мгле,
Ангары, люди, все земное —
Как бы придавлено к земле…
Но снова в золотом тумане
Как будто неземной аккорд…
Он близок, миг рукоплесканий
И жалкий мировой рекорд!
Все ниже спуск винтообразный,
Все круче лопастей извив,
И вдруг… нелепый, безобразный
В однообразьи перерыв…
И зверь с умолкшими винтами
Повис пугающим углом…
Ищи отцветшими глазами
Опоры в воздухе… пустом!
Уж поздно: на траве равнины
Крыла измятая дуга…
В сплетеньи проволок машины
Рука — мертвее рычага…
Зачем ты в небе был, отважный,
В свой первый и последний раз?
Чтоб львице светской и продажной
Поднять к тебе фиалки глаз?
Или восторг самозабвенья
Губительный изведал ты,
Безумно возалкал паденья
И сам остановил винты?
Иль отравил твой мозг несчастный
Грядущих войн ужасный вид:
Ночной летун, во мгле ненастной
Земле несущий динамит?
___





Иосиф Бродский
Ночной полет
1962

В брюхе Дугласа ночью скитался меж туч
и на звезды глядел,
и в кармане моем заблудившийся ключ
все звенел не у дел,
и по сетке скакал надо мной виноград,
акробат от тоски;
был далек от меня мой родной Ленинград,
и все ближе — пески.
Бессеребряной сталью мерцало крыло,
приближаясь к луне,
и чучмека в папахе рвало, и текло
это под ноги мне.
Бился льдинкой в стакане мой мозг в забытьи.
Над одною шестой
в небо ввинчивал с грохотом нимбы свои
двухголовый святой.
Я бежал от судьбы, из-под низких небес,
от распластанных дней,
из квартир, где я умер и где я воскрес
из чужих простыней;
от сжимавших рассудок махровым венцом
откровений, от рук,
припадал я к которым и выпал лицом
из которых на Юг.
Счастье этой земли, что взаправду кругла,
что зрачок не берет
из угла, куда загнан, свободы угла,
но и наоборот:
что в кошачьем мешке у пространства хитро
прогрызаешь дыру,
чтобы слез европейских сушить серебро
на азийском ветру.
Что на свете — верней, на огромной вельми,
на одной из шести —
что мне делать еще, как не хлопать дверьми
да ключами трясти!
Ибо вправду честней, чем делить наш ничей
круглый мир на двоих,
променять всю безрадостность дней и ночей
на безадресность их.
Дуй же в крылья мои не за совесть и страх,
но за совесть и стыд.
Захлебнусь ли в песках, разобьюсь ли в горах
или Бог пощадит —
все едино, как сбившийся в строчку петит
смертной памяти для:
мегалополис туч гражданина ль почтит,
отщепенца ль — земля.
Но услышишь, когда не найдешь меня ты
днем при свете огня,
как в Быково на старте грохочут винты:
это — помнят меня
зеркала всех радаров, прожекторов, лик
мой хранящих внутри;
и — внехрамовый хор — из динамиков крик
грянет медью: Смотри!
Там летит человек! не грусти! улыбнись!
Он таращится вниз
и сжимает в руке виноградную кисть,
словно бог Дионис.
___
Шарль Бодлер
Альбатрос
1841 – 1858

Когда в морском пути тоска грызет матросов,
Они, досужий час желая скоротать,
Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,
Которые суда так любят провожать.
И вот, когда царя любимого лазури
На палубе кладут, он снежных два крыла,
Умевших так легко парить навстречу бури,
Застенчиво влачит, как два больших весла.
Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает!
Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон!
Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,
Тот веселит толпу, хромая, как и он.
Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья
Летаешь в облаках, средь молний и громов,
Но исполинские тебе мешают крылья
Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.
___


Валерий Брюсов
Путь к высотам (сонет-акростих)
1912

Путь к высотам, где музы пляшут хором,
Открыт не всем: он скрыт во тьме лесов.
Эллада, в свой последний день, с укором
Тайник сокрыла от других веков.
Умей искать; умей упорным взором
Глядеть во тьму; расслышь чуть слышный зов!
Алмазы звезд горят над темным бором,
Льет ключ бессонный струи жемчугов.
Пройди сквозь мрак, соблазны все минуя,
Единую бессмертную взыскуя,
Рабом склоняйся пред своей мечтой,
И, вдруг сожжен незримым поцелуем,
Нежданной радостью, без слов, волнуем,
Увидишь ты дорогу пред собой.
___


Константин Бальмонт
Воздушный храм
1902

Высоко над землею, вечерней и пленной,
Облака затаили огни.
Сколько образов, скованных жизнью мгновенной,
Пред очами проводят они.
Кто-то светлый там молится, молит кого-то,
Преклоняется, падает ниц.
И горящих небесных икон позолота
Оттеняет видения лиц.
Это храм, из воздушности светом сплетенный,
В нем кадильницы молча горят.
И стоят богомольцы толпой преклоненной,
Вырастает их призрачный ряд.
И одни возникают, другие уходят,
Прошептавши молитву свою.
И ушедшие — в мире, незримые, бродят,
Созидая покров бытию.
Из воздушного храма уносят далеко
Золотую возможность дождей,
Безотчетную веру живого потока,
И молитвенность кротких страстей.
А горячее Солнце, воззвавши их к жизни,
Наклонилось к последней черте,
И уходит к своей запредельной отчизне,
В беспредельной своей красоте.
И блаженному сладко отдавшись бессилью,
Засмотрелось, как вечер красив,
И как будто обрызгало светлою пылью
Желтизну созревающих нив.
___
Федор Сологуб
Баллада о высоком доме
1920

Дух строителя немеет,
Обессиленный в подвале.
Выше ветер чище веет,
Выше лучше видны дали,
Выше ближе к небесам.
Воплощенье верной чести,
Возводи строенье выше
На высоком, гордом месте,
От фундамента до крыши
Все открытое ветрам.
Пыль подвалов любят мыши,
Высота нужна орлам.
Лист, ногою смятый, тлеет
На песке, томясь в печали.
Крот на свет взглянуть не смеет,
Звезды не ему мерцали.
Ты всходи по ступеням,
Слушай радостные вести,
Притаившись в каждой нише,
И к ликующей невесте
Приникай все ближе, тише,
Равнодушный к голосам
Петуха, коня и мыши.
Высота нужна орлам.
Сердце к солнцу тяготеет,
Шумы жизни замолчали
Там, где небо пламенеет,
Туч расторгнувши вуали.
Посмотри в долину,— там
Флюгер маленький из жести,
К стенкам клеятся афиши,
Злость припуталася к лести,
Люди серые, как мыши,
Что-то тащат по дворам.
Восходи же выше, выше,
Высота нужна орлам.

Послание
Поднимай, строитель, крыши
Выше, выше к облакам.
Пусть снуют во мраке мыши,
Высота нужна орлам.
___


Борис Пастернак
Ночь
1956

Идет без проволочек
И тает ночь, пока
Над спящим миром летчик
Уходит в облака.
Он потонул в тумане,
Исчез в его струе,
Став крестиком на ткани
И меткой на белье.
Под ним ночные бары,
Чужие города,
Казармы, кочегары,
Вокзалы, поезда.
Всем корпусом на тучу
Ложится тень крыла.
Блуждают, сбившись в кучу,
Небесные тела.
И страшным, страшным креном
К другим каким-нибудь
Неведомым вселенным
Повернут Млечный путь.
В пространствах беспредельных
Горят материки.
В подвалах и котельных
Не спят истопники.
В Париже из-под крыши
Венера или Марс
Глядят, какой в афише
Объявлен новый фарс.
Кому-нибудь не спится
В прекрасном далеке
На крытом черепицей
Старинном чердаке.
Он смотрит на планету,
Как будто небосвод
Относится к предмету
Его ночных забот.
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.
Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.
___

Анна Ахматова
С самолета
1944

На сотни верст, на сотни миль,
На сотни километров
Лежала соль, шумел ковыль,
Чернели рощи кедров.
Как в первый раз я на нее,
На Родину, глядела.
Я знала: это все мое —
Душа моя и тело.
Белым камнем тот день отмечу,
Когда я о победе пела,
Когда я победе навстречу,
Обгоняя солнце, летела.И весеннего аэродрома
Шелестит под ногой трава.
Дома, дома — ужели дома!
Как все ново и как знакомо,
И такая в сердце истома,
Сладко кружится голова…
В свежем грохоте майского грома —
Победительница Москва!
___


Владимир Маяковский
Небоскреб в разрезе
1925

Возьми
разбольшущий
дом в Нью-Йорке,
взгляни
насквозь
на зданье на то.
Увидишь —
старейшие
норки да каморки —
совсем
дооктябрьский
Елец аль Конотоп.
Первый —
ювелиры,
караул бессменный,
замок
зацепился ставням о бровь.
В сером
герои кино,
полисмены,
лягут
собаками
за чужое добро.
Третий —
спят бюро-конторы.
Ест
промокашки
рабий пот.
Чтоб мир
не забыл,
хозяин который,
на вывесках
золотом
«Вильям Шпрот».
Пятый.
Подсчитав
приданные сорочки,
мисс
перезрелая
в мечте о женихах.
Вздымая грудью
ажурные строчки,
почесывает
пышных подмышек меха.
Седьмой.
Над очагом
домашним
высясь,
силы сберегши
спортом смолоду,
сэр
своей законной миссис,
узнав об измене,
кровавит морду.
Десятый.
Медовый.
Пара легла.
Счастливей,
чем Ева с Адамом были.
Читают
в «Таймсе»
отдел реклам:
«Продажа в рассрочку автомобилей».
Тридцатый.
Акционеры
сидят увлечены,
делят миллиарды,
жадны и озабочены.
Прибыль
треста
«изготовленье ветчины
из лучшей
дохлой
чикагской собачины».
Сороковой.
У спальни
опереточной дивы.
В скважину
замочную,
сосредоточив прыть,
чтоб Кулидж дал развод,
детективы
мужа
должны
в кровати накрыть.
Свободный художник,
рисующий задочки,
дремлет в девяностом,
думает одно:
как бы ухажнуть
за хозяйской дочкой —
да так,
чтоб хозяину
всучить полотно.
А с крыши стаял
скатертный снег.
Лишь ест
в ресторанной выси
большие крохи
уборщик негр,
а маленькие крошки —
крысы.
Я смотрю,
и злость меня берет
на укрывшихся
за каменный фасад.
Я стремился
за 7000 верст вперед,
а приехал
на 7 лет назад.
___


Даниил Андреев
Полет
1955


Поднявшись с гулом, свистом, воем,
Пугая галок, как дракон,
К волнистым облачным сувоям
Помчалась груда в десять тонн.
Ревут турбины в спешке дикой,
Чтобы не ухнуть в пустоту,
Чтобы дюралевой, безликой
Не пасть громаде в пропасть ту.
А в пропасти, забывши прятки,
Футбол, лапту, учебник, класс,
Следят за чудищем десятки
Восторженных ребячьих глаз.
— Эх, вот бы так!.. Вот шпарит ловко! — Быть летчиком-или никем!..
И завтра не одна головка
Уйдет в долбежку теорем.
А я? — Молчит воображенье,
Слух оглушен, а мысль — как лед:
Мне отвратительна до жженья
Карикатура на полет.
Не так! не то!.. И даже птицы
Мечту не удовлетворят:
Ее томит, ей страстно снится
Другая форма и наряд.
Таким не стать мне в жизни этой,
Но предуказан путь к тому,
Чтоб превратиться в плоть из света,
Стремглав летящую сквозь тьму.
Прозрачными, как слой тумана,
Прекрасными, как сноп лучей,
Купаться в струях океана
Воздушных токов и ключей.
Со стихиалями бездонных
Небесных вод — играть вдогон,
Чтоб были дивно просветлённы
Движенья, голос, смех и звон;
С веселой ратью Ирудраны,
Зигзагом небо осветя,
Лить дождь на жаждущие страны,
Все осязая, как дитя;
И, как дитя на сенокосах
С разбега прыгает в копну,
Скользить по облачным откосам
В бесплотно-синюю волну.
Грядущее, от изобилья
Своих даров, мне знанье шлет,
Что есть уже такие крылья
И будет вот такой полет.
___


Андрей Белый
С высоты
1908


Руки рвут раскрытый ворот,
Через строй солдат
Что глядишь в полдневный город,
Отходящий брат?
В высь стреляют бриллиантом
Там церквей кресты.
Там кутил когда-то франтом
С ней в трахтире ты.
Черные, густые клубы
К вольным небесам
Фабрик каменные трубы
Изрыгают там.
Там несется издалека,
Как в былые дни —
«Распрямись ты, рожь высока,
Тайну сохрани».
Вольный ветр гудит с востока.
Ты и нем, и глух.
Изумрудом плещут в око
Злые горсти мух.
____


Роберт Рождественский
Жизнь
1997

Живу, как хочу, —
светло и легко.
Живу, как лечу, —
высоко-высоко.
Пусть небу смешно,
но отныне
ни дня
не будет оно
краснеть за меня…
Что может быть лучше —
собрать облака
и выкрутить тучу
над жаром песка!
Свежо и громадно
поспорить с зарей!
Ворочать громами
над черной землей.
Раскидистым молниям
душу открыть,
над миром,
над морем
раздольно парить!
Я зла не имею.
Я сердцу не лгу.
Живу, как умею.
Живу, как могу.
Живу, как лечу.
Умру, как споткнусь.
Земле прокричу:
«Я ливнем вернусь!»
___



Эдуард Асадов
Высота
1971

Под горкой в тенистой сырой лощине,
От сонной речушки наискосок,
Словно бы с шишкинской взят картины,
Бормочет листвой небольшой лесок.
Звенит бочажок под завесой мглистой,
И, в струи его с высоты глядясь,
Клены стоят, по-мужски плечисты,
Победно красою своей гордясь!
А жизнь им и вправду, видать, неплоха:
Подружек веселых полна лощина…
Лапу направо протянешь — ольха,
Налево протянешь ладонь — осина.
Любую только возьми за плечо.
И ни обид, ни вопросов спорных.
Нежно зашепчет, кивнет горячо
И тихо прильнет головой покорной.
А наверху, над речным обрывом,
Нацелясь в солнечный небосвод,
Береза-словно летит вперед,
Молодо, радостно и красиво…
Пусть больше тут сухости и жары,
Пусть щеки январская стужа лижет,
Но здесь полыхают рассветов костры,
Тут дали видней и слышней миры,
Здесь мысли крылатей и счастье ближе.
С достойным, кто станет навечно рядом,
Разделит и жизнь она и мечту.
А вниз не сманить ее хитрым взглядом,
К ней только наверх подыматься надо,
Туда, на светлую высоту!
___
Саша Черный
Полет
1925


Если б, если б
Я был резвым соловьем
Или даже воробьем,
Не сидел бы в скучном кресле,
Сунул я б в карман пшено,
Крылья — врозь и за окно!
Выше, выше
Полечу я, трепеща
И от радости пища,
Всех котов спугну на крыше.
На лету словлю жука,
Проглочу — и в облака.
Зорко, зорко
Я б на наш квартал взглянул:
Наш отель, как детский стул,
Люди — мыши, площадь — корка,
А хозяйка у окна
Меньше пробки от вина.
Ладно, ладно!
Сброшу вниз я башмачки,—
Пусть-ка хлопнут об очки
Англичанку у парадной…
Почему ее бульдог
Лег вчера на наш порог?
Стыдно, стыдно…
Разве птица — крокодил?
Я не сброшу, пошутил,
Потому что мне обидно,
Потому что каждый раз
Он с меня не сводит глаз.
Тише, тише…
Опускаюсь вниз к крыльцу,
Ветвь задела по лицу,
Мама в страхе жмется к нише.
Скину крылья, вытру лоб
И опять я мальчик Боб…
___



Джон Китс
На вершине Бен-Невиса
1818

О Муза, отзовись мне на вершине
Бен-Невиса, средь клочьев белой тьмы!
Вниз погляжу ли, в пропасть, — там в теснине
Слепой туман клубится: столько мы
Об аде знаем; обращаю взор
Вверх — облачной текучей пеленою
Закрыто небо; застит кругозор
Туман, он подо мной и надо мною;
Вот что я знаю о себе самом,
Когда, ничтожный карлик, попираю
Седые скалы; все, что я кругом
С вершины этой взглядом озираю, —
Туман и камень… Такова сама
Мысль человека, власть его ума!
___

Стихотворения наших посетителей

Вы можете прислать свое стихотворение, мы его обязательно прочитаем
На высоте в музее этом
Мне захотелось стать поэтом
Но не умею я стихи
Так и останусь программистом
Хихихи
Данила Расахдус
Ведущий программист в Welps
Я небоскреб! Я Гулливер!
Мне нравится мое парение,
На мир смотрю с небесных сфер,
Как зодчих высшее творение...
Ирина Хоменко
Хранитель Музея Москва-Сити
Из заметок туриста

О, древне-современный дивный Рим,
Своим великолепием отрави:
Камнями охраняемых руин,
Журчащею водою Де Треви;
Волчицею, кормящей близнецов,
Капеллой, что покажет Ватикан,
Толпою статуй императоров-отцов,
И Колизеем точно каменный стакан,
И Аппиевой античною тропой,
Построенной ещё во время оно,
И стройной колоннадой Пантеона,
И пёстрой темпераментной толпой.
Туриста дело — повнимательней глазей
И слушай, что тебе вещает гид...
Теперь осмотрим древний Колизей —
Он в плане после древних пирамид.
Седая древность, ты пропитана насквозь
Сюжетом вековых перипетий
И голосами, в коих боль и злость,
Диктаторов, смутьянов и витий...
Указка в травертин тактично ткнёт —
И вдруг откроется тысячелетий пласт:
И еле видно чья-то тень мелькнёт,
Возникнув из исчезнувших пространств;
Там на арене след остался чей?
Каких на бой назначили рабов?
Мы слышим звук скрестившихся мечей,
Песок намок от крови и бордов;
Оков тяжелых монотонный лязг,
Голодный рев некормленых тигриц,
Арена, превратившаяся в грязь,
И гладиатор, падающий ниц.
А публика диктует свой каприз —
Равны в сей миг патриций и плебей:
Смерть предрекают жестом пальца вниз
И сладострастным возгласом «Убей!»
Кто так погиб — фракиец или скиф,
Последнее проклятье прокричав?..
Сегодня воздух над ареной тих,
И Колизей спокойно-величав.
Ялымова Евгения Борисовна
Преподаватель русского как иностранного
Высот красивая пора -
Архитектура рвётся вверх!
Парит душа... Творцов рука
Ждёт в многогранности успех.

Возводят ввысь дома, людей,
А в окнах город отражают.
В них сотни судеб и идей
Воображенье поражают.
SashaW.
Я завис на высоте,
На двадцатом этаже.
Света нет, пугает мгла -
Ведь вокруг меня толпа.
А я маску не надел,
Когда в лифт вскочить успел.
Знал бы я, что архитектор
Спроектировал спуск сверху,
И на лифте, и пешком,
По ступенькам, с ветерком,
Я бы шёл, глазея в окна
С высоты большого дома
На его архитектуру
По пути в прокуратуру.
Рыжков Сергей
200 метров - высота?
В природе все относительно.
Если под ногами пустота -
Ощущения омерзительные.
Но если я вижу красивую плитку
На полу творения Бориса Тхора,
Я спокойно вручаю свою визитку
С логотипом красивой архитектуры.
Рыжков Сергей
Ветер в бетоне запутался,
Тучи цепляют за шпиль.
В небо он словно укутался,
И твердо на грунте стоит.
Анашкина Галина
Экономист
Запутался ветер в московских высотках,
Бетонные ветки он треплет неловко,
Аргоновым стеклам он строит гримасы
И думает, сколько на грунт давит массы.
Анашкина Ирина
Юрист
Тысячи тонн бетона и стали
Одежду стеклянную как-то достали
И устремились они в высоту,
Являя народу свою красоту!

Что это такое, скажите, друзья!
Четыре строки, ограничен тут я.
Архитектор лишь знает и его карандаш,
На какой высоте будет верхний этаж!
Гальский Дмитрий
IT specialist
Грунт взрыт, распахан, искрежен.
Бетон залит и ждет металла ость.
Так ввысь растет махина из бетона,
Способная достать до самых звезд!
Коротков Владимир
IT-специалист
Башня Федерация

Голубоглазая статная дама,
Глядишь ты на мир свысока.
Поэты стихи слагают,
Когда вдруг увидят тебя.

Вокруг тебя дамы другие,
Но есть им куда подрасти.
Стоишь ты, красавица наша,
Стоишь ты у туч на пути.

А ветры тебя обдувают,
И дождик помоет слегка,
А солнечный лучик, играя,
Напишет «Люблю я тебя!»
Гальский Дмитрий
IT specialist
Не построить небоскрёб без бетона.
Не будут окна греть без аргона.
Сильный ветер и слабый грунт не помеха.
Не учтёт архитектор всё это и не будет успеха.
Демушкин Артём
Школьник
Новосёлы

И ангелы бросали апельсины
На новенькие наши этажи.
И резали проспекты, как ножи,
Колхозную ухабистую глину.
И слышно было с самых дальних звезд
Сумятицу ремонта, чей-то пёс
Надрывно выл, судачили соседи.
А дети поселились во дворе.
И двор был смехом, кажется, согрет.
И сбывшимся прогнозом - на две трети.
Вселенная светлела в глубину
Намытых окон, - солнце и луну
Развешивая каждому в квартиру.
Там счастье поселилось заодно.
И тесто поспевало и росло,
Поглядывая в окна за пунктиром
Несущихся по КАДу огоньков
К началам всех историй и миров.
Виктория
Во все времена ты манила людей,
Путь наверх не всем открывала.
Высота над землей, как и смелость идей,
Сильных духом всегда привлекала.

В мире живем, в котором привлечь
Внимание женщин непросто,
Но задача эта всегда по плечу
Мужчинам высокого роста.

В будние дни в мирской суете
Бредёшь ты раздумьями полный,
Вспоминаешь, когда был ты на высоте,
Своего труда результатом довольный.

А вот смотреть с высоты и гордиться собой -
Весьма опасное дело,
Жизнь найдёт способ подшутить над тобой,
От гордыни избавляйся ты смело.
Екатерина
Туман густеет над Москвой.
Там мы с тобой.
Тут мы с тобой.
Пропой красавица со мной.

Застелем солнце пеленой
Такой простой.
Совсем простой.
Такой густой... Почти водой.

Метро. Улыбка. Проездной.
Путь запасной.
Пусть запасной.
Но стук колёс совсем чужой.

Он очень строгий, злой такой.
Как часовой.
По мостовой.
Стой дорогой! Где пропускной?

И я пугаюсь… Сам не свой.
Но запах твой.
Такой родной.
И я усну. Возьми, укрой…
Стениэл Миро
Небоскребы...Небоскребы
Рук людских творение,
Устремились в небеса
Мысли воплощение.

Все сверкают и сияют,
И лучами светятся,
Норовят, как гор вершины,
С облаками встретиться.

А Москва, как на ладони,
С центра до окраины,
Видно все с высокой крыши,
Как над ней летали Вы.
Александр
* Все стихотворения, проходят модерацию. Организаторы проекта оставляют за собой право не публиковать произведения оскорбительного содержания, с нецензурной лексикой или не соответсвующие политике Музея.